Тата Орлова

МОЙ МАЛЕНЬКИЙ АПОКАЛИПСИС

Боги оставили эту огромную и несуразную квартиру. Боги покинули нас... А ведь еще с утра все было так хорошо! Жара еще не чувствовалась... Мы сварили кофе... Нам так хотелось работать...

Первым подох компьютер Его агония продолжась минут сорок. Для начала он радостно сообщил, что обнаружил у себя какое-то неведомое новое устройство, которое никто и не думал ему подключать. После долгих и мучительных для обеих сторон переговоров, экран погас.

Случилось это все именно тогда, когда наконец- то была набрана новая глава повести, которую нужно было завтра сдавать в издательство. Конечно, можно было дописать и вручную, но это, было, во-первых крайне долго, а во-вторых, повесть эта... детская и приключенческая... была десятой книгой сериала, восемь из которых писали разные люди и дописать повесть, не пользуясь справочным файлом безвременно скончавшегося компьютера было невозможно.

Часа два, еще на что-то надеясь, мы упорно шкрябали ручками по бумаге, удивляясь возникающим в результате синим каракулям. Да, писать мы разучились окончательно,

Потом сломался телефон. Сломался он крайне интересно - дозвониться можно было куда угодно, но докричаться до кого-либо сквозь жуткий треск и гудение было невозможно. Нам тоже звонили постоянно, и первые несколько часов мы даже зачем-то поднимали трубку.

Попытавшись установить причину всех постигших нас неприятностей, мы решили, что кара небесная обрушилась на наши головы оттого, что еще с утра, пребывая в самом лучшем расположении духа, мы выкинули с балкона сломанный будильник, чтобы посмотреть, как он разлетится на мелкие осколки. Но будильник наших ожиданий не оправдал и разбился на редкость бездарно.

В судорожной попытке умилостивить разгневанных богов, мы вытащили на балкон телефон и помахали им над бездной. Но магическое действие пропало зря - телефон не заработал, вернее, продолжал работать в режиме, для пользования совершенно непригодном.

По всей квартире мы разложили хорошие и добрые книги, открытые на самых любимых местах, но это не помогло. По полу ползал младенец и нежно лепетал два известных ему слова: "Тата" и "мама", заливаясь счастливым смехом. Лужи, которые он оставлял на ковре, были единственным светлым пятном в нашем безрадостном существовании.

Кто-то неведомый и упорный уже несколько часов подряд пытался до нас дозвониться.

Стальную входную дверь заклинило намертво. Мы обнаружили это, когда решили вынести мусор. Но это нас как-то уже не удивило. ...Воду отключили, когда мы нанесли на лица косметические маски из черной глины. Ребенок, вопреки ожиданиям, не испугался, а хохотал над нами до упаду. Жара усиливалась. Мы с трудом подавляли в себе желание шагнуть в открытое с теневой стороны квартиры окно. Там, внизу, в колодце двора, призывно белела на асфальте надпись: " Встань и улыбнись!"

В нашем контексте она приобретала неожиданно угрожающий смысл...

... Положение наше совершенно безнадежно: муж ( не помню, чей ) намертво о нас забыл, потому что мы больше не можем звонить ему на работу, а наш любовник не может дозвониться до нас.

Вся эта путаница с мужьями и любовниками началась давно. Сначала нас стали путать на работе, где мы вместе писали книги, а так, как тусовались мы в одних и тех же местах, знакомые у нас были общие, постричься нас угораздило одинаково, к тому же мы придумали меняться одеждой, и различить нас стало возможно только по цвету губной помады. Впрочем, мало кто брал на себя труд заметить такую мелочь, потому все скоро смирились и единогласно решили принимать нас за одно лицо. Нас путали даже родные матери, и нередко одна из нас получала взбучку за другую. К тому же у нас подрастал сын - тоже неизвестно чей и от кого.

На кухне кончилась сначала картошка, потом майонез и наконец хлеб. Дольше всех продержались сухари, но и они оказались не вечными. Банку с кофе мы закрыли так основательно, что открывали ее вдвоем минут двадцать и долго матерились, обнаружив внутри сухую гвоздику. Кофе, разумеется, лежал в банке с надписью "пряности".

Потом ребенка уложили спать, но крайне неудачно. Одну дверь оставили открытой, другую закрыли плотно, так что любое проникновение в эту часть дома грозило разбудить дитя. Так что в туалет долго пришлось ходить через балкон, влезая в окно спальни.

...Когда прорвало канализацию, мы очень удачно забарикадировали дверь шкафом, который все равно никому не нравился. Правда, потом пришлось двигать его обратно, так как за дверью остался Хех. Вроде бы и хрен бы с ним, но мы убили целое утро, на то, чтобы научить его команде : "Китикет!". Результатами дрессировки мы могли по праву гордиться, жаль, показать было некому.

Дрессировку Хеха мы (шлифовали долго и тщательно. Как любое художественное произведение, она имела несколько редакций. В первоначальной - зверь бежал к холодильнику в ответ на любой пинок. Это нам почему-то не понравилось, поэтому в окончательном варианте после подачи команды: " Китикет!" зверь не трогался с места. Он глубокомысленно смотрел на часы и вразвалочку отправлялся на кухню ровно через десять минут. Ну разве мы могли бросить такой уникальный экземпляр на произвол судьбы ?

... "Китикет", и молоко для ребенка в холодильнике не кончались. По потолку прошел караван верблюдов, в библиотеке отыскался голый мужик, видимо, завалявшийся с прошлой пьянки. Битый час выясняли, чей это любовник, г(отом раскачали и выбросили с балкона.

Телефон продолжал звонить. Каждый раз мы мужественно брали трубку, но ни разу не услышали ничего, кроме свиста и гудения. Крики туда о помощи действия не имели, да и опасное это дело - звать на помощь неизвестно кого. Вполне мог приехать наш зануда -импрессарио, или научный руководитель с библиографией по серебряному веку вместо требуемого автогена. Поэтому, поднимая по очереди трубку, мы только тихо матерились.

Но вопреки некоторым, негативно настроеным элементам, хочу заявить -сигареты были! Их удалось намечтать вчера, ближе к вечеру взамен нового любовника.

Поиски причин ситуации - одно из наших развлечений. Мы нашли клочки газеты, которую купили в тот последний день, когда все еще было хорошо, и в рубрике "народные приметы" прочитали:

"25 июля - Прокл великие росы. К этому времени желательно собрать и высушить сено".

Так что, возможно, что причина всех бед - вовсе не разбитый будильник... Просто мы, вместо того, чтобы собирать и сушить сено, мы целый вечор просидели в летнем кафе и проклял нас за это Прокл великие росы...

Мы уже как- то привыкли не есть и не пить и даже почти не курим... Июльский полдень за окном все не кончается. Мы бы и это пережили, но у нас растет ребенок! Он уже не ползает по полу, а ходит, держась за мебель.

... Если никто не придет и не вызволит нас отсюда, не принесет нам коньяка и пирожных, - мы запечатаем это письмо в бутылку и выбросим с балкона на газон. Кто-то хлопотливый уже унес оттуда и разбитый будильник и неопознанного голого товарища. Может, этот кто-то подберет и бутылку, снесет в пункт приема стеклопосуды, а там найдется человек, который грамоте обучен. Пусть тогда он почтит нашу память тихим ласковым матюжком.

27.07.2000 Тата Орлова